16.12.2025, 07:44 
На инклюзивном форуме представители власти, уполномоченный по правам ребенка и лидеры НКО рассказали, как строят систему сопровождения «через всю жизнь», как изменить не только подходы, но и судьбы.
Протокол, который меняет все
История поддержки в Воронежской области начинается не со справки, а с первого слова врача. Точнее, с того, как он это слово произносит. Семьи, где родился ребенок с особенностями, зачастую сталкивались с формальным, а иногда и травмирующим сообщением диагноза.
− Если 20 лет назад диагноз, например, синдром Дауна часто вел к отказу, то сегодня − это уже единичные случаи. Но на смену пришли другие вызовы: дети с редкими генетическими заболеваниями, родители которых просто не понимают, как жить дальше, − делится наблюдениями уполномоченный по правам ребенка в Воронежской области Ангелина Севергина.
Чтобы поддержать родителей в самый сложный момент, в области внедрили протокол сообщения диагноза. Это не просто инструкция, а инструмент, который учит врачей говорить о диагнозе тактично, с сочувствием и главное −
с надеждой.
− От того, как мы с мамой поговорим, чаще всего зависит ее решение − отказаться от ребенка или пойти с ним дальше, − поясняет Ангелина Евгеньевна.
Но важно и другое: протокол защищает от выгорания самих медиков, для которых каждый такой разговор − тяжелая работа с чужим горем.
Воронежская практика уникальна тем, что обучают не только врачей-неонатологов, но и педиатров, работающих с подростками. Почему это важно? С 15 лет подросток имеет право запретить сообщать диагноз родителям. И если у него обнаруживают серьезное заболевание, он остается наедине с этой новостью. Теперь врачи знают, как быть и в этой ситуации.
Найти выход из лабиринта
Когда первый шок позади, семья попадает в настоящий лабиринт государственных услуг. Одна инстанция отвечает за медицинскую реабилитацию, другая − за социальную поддержку, третья − за образование. На стыке их полномочий часто образуется правовая пустота.
Классический пример − обнаружение 11-летней девочки, которой юридически «не существовало»: ни свидетельства о рождении, ни прописки. По закону статус «брошенного и найденного» имеют только дети до года. Чтобы помочь ребенку, пришлось собирать межведомственную комиссию и искать почти забытую юридическую «лазейку» 2002 года.
Чтобы таких ситуаций было меньше, в области создают «бесшовную» среду, где услуги не изолированы, а дополняют друг друга. Яркий пример − центр «Парус надежды», где родители могут опробовать дорогостоящее реабилитационное оборудование (специальные кровати, подъемники) перед покупкой.
А с 2026 года в регионе заработает пилотный проект реабилитационных электронных сертификатов для детей, впервые получивших инвалидность. Сумма до 115 тыс. руб. позволит пройти 21-дневный курс, причем в стационаре, где мама сможет жить вместе с ребенком.
− Мы хотим создать условия, приближенные к санаторным. Чтобы это было не альтернативой больнице, а комфортным местом для восстановления, − поясняет Мария Валиева, начальник отдела социальной поддержки федеральных, региональных льготников и отдельных категорий граждан министерства социальной защиты Воронежской области.
Работа, где ценят человека
Для семьи, прошедшей долгий путь реабилитации, новая вершина − трудоустройство. И здесь система также старается быть на шаг впереди. Областной центр занятости предлагает работодателям не просто квоты, а финансовую и организационную поддержку.
С 2025 года можно получить до 200 тыс. руб. на оборудование рабочего места для человека с инвалидностью. Дополнительно компенсируют зарплату наставника и часть оклада самого сотрудника на срок до полугода.
− Мы трудоустроили девушку в Борисоглебске, которая из-за проблем с мобильностью не выходит из дома. Оборудовали ей рабочее место, и теперь она удаленно работает менеджером по продажам на кирпичном заводе, − приводит пример начальник отдела активной политики занятости населения и контроля качества ЦЗН Воронежской области Игорь Коновалов.
Но практики сталкиваются и с проблемами: работодатели не всегда понимают, как общаться с особенными сотрудниками, курсы переобучения бывают неадаптированными, а трудоустройство подростков порой носит формальный характер.
− Если человек неговорящий, а его отправляют на курсы, где вся коммуникация устная − это профанация. Нужно обучать не только людей с инвалидностью, но и самих работодателей, − прозвучала реплика с места.
В ответ Игорь Коновалов пообещал, что обучение компаний инклюзивным практикам станет новым приоритетом. Уже сейчас продвигают успешные кейсы, как, например, конный клуб в Чертовицах, где несколько лет успешно работают люди с ментальными особенностями.
Семья в центре системы
Главный итог круглого стола − осознание, что помощь должна быть не точечной, а системной. Кризис в семье с особым ребенком − это не одна беда, а снежный ком, который катится годами: от шока в роддоме до бытового выгорания и финансовых тупиков.
Задача государства и общества − не просто дать рыбу, а помочь построить устойчивую лодку, которая пройдет по маршруту длиною в жизнь. От первого слова врача до первого рабочего дня. В Воронежской области этот маршрут уже прокладывают, соединяя разрозненные услуги в единую «дорожную карту» для семьи. Потому что инклюзия − это не про пандусы. Это про то, чтобы у каждого была своя траектория, и на всем ее протяжении − поддержка, понимание и уважение. От первого, бережного разговора в роддоме − через реабилитацию и поддержку в быту − до помощи в профессиональной реализации. Именно такая «бесшовная» система, ориентированная на семью в целом, способна остановить снежный ком проблем и дать шанс на достойную жизнь каждому, независимо от диагноза.